В течении зимы 1940-1941 гг. в зарубежной прессе появились критические замечания по поводу ужасающих условий жизни и высокой смертности во французских лагерях. Для того, чтобы положить конец слухам, режим Виши принял решение основать образцовый лагерь недалеко от города Тулузы. Этим лагерем стал Ное, задуманный создателями как лагерь-больница. Узникам, попавшим в Ное из других мест, сразу после открытия лагеря, казалось, что условия их содержания улучшились.

Вместо заборов из колючей проволоки, лагерь был поделен на “острова”, а территория была по периметру огорожена низким деревянным заборчиком, поэтому художники из Ное изображали в своих рисунках открытый горизонт. Лагерь находился в окружении пышной растительности, а вместо деревянных бараков узники жили в маленьких домиках с окнами. Жилища были относительно просторными, а внутри находились раковины, плиты и даже “настоящие” матрасы. Что касается обеда, то, по описанию одного из очевидцев, “за целый год это был первый цивилизованный обед из тарелок, накрытый на столе, в настоящей столовой, со столами, застеленными клеенкой”."^[1]

Разумеется, обман не продлился слишком долго. Узники страдали от нестерпимого холода, поскольку печи не разжигались, ввиду отсутствия топлива. Администрация лагеря не приветствовала жалобы: тех, кто жаловался на плохое питание, совсем лишали пищи, а злостных жалобщиков отправляли на специальный остров, огороженный забором из колючей проволоки, и помещали в маленькие тесные камеры.

Но хуже всего было отсутствие медицинской помощи. Ное, носящий название лагеря-госпиталя, не имел даже элементарного медпункта. Лагерная больница была закрыта из-за отсутствия медикаментов, и на 1500 узников лагеря, большинство из которых были стариками, инвалидами и больными, приходился всего один врач.

Из Ное, также как из других лагерей, шли депортации “на восток”. Начиная с августа 1942 г. из лагеря уходили составы с мужчинами, женщинами и детьми, главным образом немецкого происхождения. Первые две депортации всколыхнули французскую общественность, и 23 августа 1942 г. монсеньер Сальеж, архиепископ Тулузы, написал обращение к пастве, которое зачитывалось во многих церквях в Тулузе и в окрестностях:

“На долю нашего поколения выпала нелегкая участь стать свидетелями ужасных сцен того, как со взрослыми и детьми, отцами и матерями, обращаются хуже чем с бессловесными тварями, как разлучаются семьи, и людей отправляют в неизвестность. Эти дети еврейского народа – люди, и принадлежат к человеческой расе. Христианин не должен об этом забывать”.^[2]

Воззвание церкви не смогло остановить депортаций, которые продолжались до февраля 1943 г., когда лагерь почти опустел, и в нем не осталось узников, пригодных для отправки на восток.

(Д-р Пнина Розенберг)

1. Gert Arnoldson. "L'île de Noé (souvenirs de 1941)" in Monique-Lise Cohen and Eric Malo (eds.) Les camps du sud-ouest de la France 1939-1944: Expulsion, internement et déportation. Privat, Toulouse, 1994, p.82
2. Serge Klarsfeld. Vichy Auschwitz: Le rôle de Vichy dans la Solution Finale de la question juive en France - 1942. 2 vols., Fayard, Paris, 1983, p.355